Мне сегодня приснилось, что я — глава самурайского клана, даймё.
Было какое-то празднество, затянувшееся до глубокого вечера. Все члены клана, присутствующие на празднестве, были одеты в соответствующие одежды с гербами нашего клана. На мне было элегантное голубое кимоно из шёлка с гербом клана на спине.
Когда окончилась праздничная трапеза, обязательная для всех членов клана, было ещё светло, лучи закатного солнца пробивались сквозь сёдзи. Видимо, трапеза состоялась в комнате, выходившей в один из дворов замка: снаружи доносился шум сосен на ветру. Затем следовал обязательный для всех просмотр пьесы. Пьесу играли в другой комнате. В моём сне она называлась «Ивовой комнатой», так как на раздвижных стенах были изображены ивы. Ивовая комната выходила во внутренний двор.
Уже стемнело. Тускло горели свечи в светильниках, расставленных по углам комнаты и на импровизированной сцене в центре комнаты (надо сказать, что Ивовая комната была самой просторной во всём замке). По сюжету пьесы — а пьеса была комической — как будто совершенно невпопад должен был появиться гонец с репликой : «Теперь мой выход, верно?». В момент появления на сцене этого персонажа я замечаю, что одного из моих подчиненных нет на месте. В моём сне его звали Итакура. Веером, крепко зажатым в моей руке, я подаю знак управляющему кланом, которого в моём сне звали Татэваки. Не поднимаясь с колен, как велит этикет, Татэваки, шумно шурша своими льняными одеяниями, приблизился ко мне. Я велела ему тотчас разузнать, куда делся Итакура. Поклонившись, как того требует этикет, Татэваки удалился.
Пьеса не успела кончиться, как Татэваки вернулся с докладом: Итакуру видели в районе «красных фонарей»: он снова взялся за старое. Я велела настичь Итакуру, силой привести в замок. На утро должен был состояться товарищеский суд над Итакурой.